УВАГА! ПРОЧИТАЙТЕ ЦЕ ЗВЕРНЕННЯ!!

Басан Бадмаєвич Городовиков нар. 15 листопада 1910 пом. 17 серпня 1983

З сайту Родовід

Revision as of 10:49, 18 липня 2011 by Hodzha (Обговорення | внесок)

(різн.) ←Старша редакція | Current revision (різн.) | Новіша редакція→ (різн.)

Рід	Городовикови
Стать	чоловік
Повне ім’я від народження	Басан Бадмаєвич Городовиков
Батьки ♂ Бадма Іванович Городовиков [Городовикови] пом. 1924 ♀ Омульта Бадмиєвна [?] пом. 1927
Вікі-сторінка	wikipedia:uk:Городовиков, Басан Бадмиєвич

Події

15 листопада 1910 народження:

народження дитини: ♂ Басан Басанович Городовиков [Городовикови]

шлюб: ♀ Нонна Санжи-Горяевна Горяева (Городовикова) [Горяевы] нар. 1917 пом. 1995

17 серпня 1983 смерть:

Нотатки

Баса́н Бадьминович Городовико́в (15 ноября 1910 — 17 августа 1983) — Герой Советского Союза, генерал-лейтенант. Племянник Оки Городовикова. Военачальник, участник Великой Отечественной войны. Член ВКП(б)/КПСС с 1939 года.

Родился 15 ноября 1910 года на хуторе Мокрая Эльмута (ныне Пролетарского района Ростовской области) в семье небогатых казаков-калмыков.

В 1918 году поступил в Эльмутинскую хуторскую школу. В 1924 году умер отец, Бадма Иванович Городовиков. Закончив обучение в начальной школе, Городовиков поступил в школу 2-степени, расположенную в станице Платовской, где окончил 8 классов. В 1924 году Басан стал пионером, затем — комсомольцем. В 1927 году у Басана Бадминовича умерла мать — Омульта Бадмаевна.

В РККА добровольно с мая 1927 года[1]. В 1930 году окончил Кавказскую кавалерийскую школу горских национальностей в Краснодаре и направлен командиром взвода в 76-й кавалерийский полк 12-й кавалерийской дивизии Северо-Кавказского военного округа в станицу Пролетарскую. 15 июня был переведен в 30-й Саратовский кавалерийский полк 5 кавалерийской дивизии СКВО командиром взвода в Новочеркасск. Получив отличные результаты на аттестации, Городовиков был назначен командиром эскадрона в 30 Саратовский кавалерийский полк 5 кавалерийской дивизии СКВО.

http://www.hamagmongol.narod.ru/persons/Gorodovikov_BB_r.htm

Своего дядю Аку (так все мы звали его по-калмыцки), жившего с семьей в станице Платовской до 1918 года, я почти не знал, так как был мал, а станицу и его домик немного помнил, потому что мои родители ездили в семью дяди и брали меня с собой. Станица эта в стародавние времена называлась Гремучий Колодезь. Название, видно, дал ей бивший вблизи мощный родник. Деды рассказывали, что шум выбрасываемой воды слышался на 25 верст. Потом родник был немного забит, чтобы уменьшить дебит воды, а станица Гремучий Колодезь в ознаменование победы в Отечественной войне 1812 года и в честь донского казака, руководителя партизанского казачьего отряда Платова, была переименована в Платовскую (ныне Буденновская). У родника на возвышенности русскими селянами была построена красивая каменная церковь. Сам родник хорошо ухожен. Хата-мазанка дяди Аку, где жила его жена Занда и две дочери Какалина и Помпа, стояла в метрах 400 от этого родника. У протекающего около дома родника находился их огород, где росло и несколько фруктовых деревьев, что было новым для калмыцкой семьи. Даже по ведению небольшого хозяйства — с огородом, с посаженными деревьями — складывалось положительное мнение как о человеке, стремившемся к передовому, современному. Ведь у жителей-калмыков хутора Мокрая Эльмута, раскинувшегося по берегу речушки Эльмута, никогда не было своих огородов и садов, и только богатый плантатор болгарин выращивал овощи всех видов и обеспечивал ими станицу Великокняжескую, в которой жила казачья аристократия и коннозаводчики. Дядю Аку впервые я увидел осенью 1918 года, когда однажды он заскочил к нам с группой всадников и со своим ординарцем Александром Марковичем Заиченко, большим другом нашей семьи. В тот памятный день дядя предстал передо мной во всей своей красе и блеске: весь в ремнях, обвешанный холодным и огнестрельным оружием поверх короткой кожанки, в серой казачьей папахе с голубым верхом и красной лентой, перетянутой наискосок через папаху. Мне, девятилетнему мальчишке, он доверил держать своего коня, необыкновенно красивого и крепкого, под новеньким седлом, украшенным бляхами, всевозможными насечками и ремешками. От всего увиденного у меня дух захватывало. Уловив мой восхищенный взгляд, дядя спросил: Ну что, нравится тебе мой конь? — и, не дожидаясь ответа, добавил: Его зовут «Клоп», а снаряжение, которое ты видишь на нем, я «одолжил» у белогвардейского офицера на время, пока не побьем всех буржуев. Потом, дружески потрепав меня и потискав за плечи, весело проговорил: — И у тебя будет такая лошадь и седло, когда станешь большим. Через некоторое время дядя собрался уезжать. К нам во двор подошел с семьей его ординарец Александр Маркович, дом которого находился на противоположной стороне улицы. Его называли по-уличному Бурмха, что означало говорун. И вот он, весельчак и балагур, придерживая под уздцы своего горячего коня, громко свистнул, заложив два пальца правой руки в рот. Услышав сигнал, с ближайших дворов стали выезжать верховые. К ним подошел дядя и сказал, чтобы снимали посты. Обращаясь к собравшимся хуторянам, дядя Аку сказал: - До скорого свидания, менде бятн (Будьте здоровы: до свидания (калм.)). Вот побьем буржуев, белую контру и вернемся домой. А вы живите дружно, помогайте друг другу. Эти слова он сказал, уже сидя в седле, затем, дав повод и пришпорив коня, перемахнул через плетень и поскакал в степь. За ним помчались остальные всадники, приезжавшие с дядей. Кроме Заиченко, я узнал еще одного нашего хуторянина Ивана Петрова, проскакавшего мимо нас и протяжно кричавшего на прощанье: «Менде бят-н-н-н». Победой трудового народа над контрреволюцией окончилась гражданская война. Красная Армия вышвырнула вон с нашей земли интервентов. В хуторе чувствовалось, как год за годом жизнь входила в нормальную колею. Помогая родителям по хозяйству, я взрослел, набирался жизненного опыта. Но счастливая и беззаботная пора жизни кончилась очень рано. Родители умерли. Оставшись один на один с обрушившимся на меня горем, я мучительно думал, как жить дальше. Ведь на моих плечах осталось, хотя и небольшое хозяйство, требовавшее повседневных забот и труда. До совершеннолетия моим опекуном был Павел Шарманджинов, муж сестры Оки Ивановича. Иногда в памяти всплывали мальчишеские годы и слова, сказанные дядей Аку: Переписываясь с дядей, я иногда сообщал ему о своих намерениях строить жизнь на хуторе. Но в ответных письмах, он советовал и прямо-таки требовал, чтобы я распродал все свои пожитки и добивался посылки на учебу в Краснодарскую кавалерийскую школу горских национальностей. На мою просьбу ответили положительно. По рекомендации Пролетарского РК ВЛКСМ и направлению райвоенкомата я приехал в Краснодар, но, так как мне не исполнилось 17 лет, до осени 1927 года я был зачислен в команду обслуживания, а потом принят в число курсантов. Для меня началась новая жизнь, полная забот и тревог, но она ежедневно приносила много радостей познания и открытий неизведанного. В мае 1930 года я окончил кавалерийскую школу по первому разряду, дававшему право выбора места службы, и был направлен командиром взвода 76-го кавполка 12-й кавалерийской дивизии в станицу Пролетарскую (бывшую Великокняжескую). Вся последующая служба проходила в полюбившемся мне роде войск — кавалерии. В начале Великой Отечественной войны командовал кавалерийским полком.